Портрет негодяя

«Истина – дочь времени» – парадоксальная книга. В ней сочетается все: объясняющий сочувствующий взгляд любящей женщины и строгая объективная безжалостность историка

Массип, Мирей. Истина – дочь времени. Александр Казем-Бек и русская эмиграция на Западе.

Название, как у детектива: «Истина – дочь времени». 700 страниц и 600 экземпляров. На обложке – коротко стриженый красавец с аккуратно выбритыми тонкими усиками. Взгляд – томный и в то же время суровый. Погибель женских сердец. Листаешь книгу и в самом конце натыкаешься на цитату из ругательной статьи о главном герое церковного диссидента, друга академика Сахарова Анатолия Краснова-Левитина, с восторгом говоришь себе: да! В точку… «Этот надменный персонаж словно сошел со страниц Сухово-Кобылина: это – Кречинский с головы до ног». Истинно так. Если ставить «Свадьбу Кречинского», то лучшего телесного воплощения сердцееда и авантюриста не сыскать.

Кречинский

Потом начинаешь читать и убеждаешься в верности первого впечатления, подкрепленного цитатой. Кречинский. Обаятельный игрок, женолюб, сибарит, слишком азартный, заигрывающийся. Щепка в истории ХХ века, а хотел быть рулевым. Некоторое время ему даже казалось, что сможет порулить.

Пришла пора сказать, кто сей красавец, кому француженка Мирей Массип посвятила 700 страниц, а Наталья Сперанская тщательно эти 700 страниц перевела. Александр Казем-Бек, внук перса Мирзы Касим-Бека (в православии – Александра Касимовича Казем-Бека) – одного из создателей российского востоковедения, профессора Казанского и Петербургского университетов. А сам Александр Львович? Создатель странной эмигрантской партии «Союз младороссов», выдумщик дивного лозунга «Царь и Советы», проповедник национальной революции, каковая должна смести интернационалистов-коммунистов и поставить у власти здоровые национальные силы.

В «Союзе младороссов» – беззастенчивый культ вождя, то есть лично Александра Львовича. Приветствие «Здрав, Глава!» и выкинутая вперед рука. До середины 1930-х годов Александр Казем-Бек, живущий во Франции, очарован итальянским фашизмом и германским нацизмом. Личные встречи с Муссолини и первым секретарем фашистской партии Акиле Стараче, поездка в Берлин на съезд всех фашистских партий русской эмиграции и всякое прочее.

С 1937 года – медленный, но верный драйв в сторону сталинского Советского Союза. И то сказать, разве не происходит в СССР та самая чаемая национальная революция? Разве не уничтожаются интернационалисты-коммунисты? Разве не происходит поворот к национальному патриотическому от революционного интернационального? Разве весь этот прокламируемый марксизм – не более чем оболочка, под которой твердое ядро Российской Империи? Раз так, то следует поддерживать нашу державу всеми силами и ждать, покуда она откажется и от оболочки. А ждать этого, по мнению Казем-Бека, не так уж и долго.

В 1940 году он интернирован французским правительством, отправлен в лагерь. С трудом выбрался в США. В Америке пишет просоветские статьи в эмигрантских изданиях и одновременно чрезвычайно грамотные отчеты в OSS – будущее ЦРУ. После войны с трудом находит работу в женском колледже (преподавателя русского языка и литературы), увязает в долгах. Им интересуется ФБР. Есть чем заинтересоваться, верно?

В 1956 году Казем-Бек бежит в СССР, оставив в Америке жену, детей, долги и ФБР. В СССР, разумеется, печатает покаянное письмо в «Правде», потом пишет серию разоблачительных статей о бездуховной Америке в «Литературной газете» и напарывается на резкий ответ Ильи Эренбурга. Дескать, к чему демонизировать Америку? Страна как страна. Есть и духовность, и бездуховность. Есть и великие писатели, и бульварщики. Есть расисты с фашистами, а есть и другие. В общем, понятно, что можно ответить на любое огульное отрицание любой национальной культуры.

Казем-Бек обосновывается в Отделе внешних церковных сношений Московской патриархии. Официально – переводчик. Фактически – правая рука и референт митрополита Никодима (Ротова), ведавшего связями с зарубежными церквями. Заранее оплаченные счета в ресторане «Прага», отличная квартира в центре Москвы, встречи с зарубежными делегациями, вторая жена – и тоже церковным браком. Причем (вот это подпольщик!) первая жена, оставшаяся в США, десять лет не подозревала, что у нее есть счастливая соперница, и с оказиями пересылала мужу, бедствующему в нищей Совдепии, лекарства, костюмы, книги – все, что попросит. Когда догадалась, что что-то с ее любимым Куксом не так, что-то он от любимой Зюпы скрывает, написала письмо по начальству – Патриарху Алексию. Дескать, у вас работает мой муж, а правда ли, что у него вторая жена?

Ответ Патриарха стоит процитировать: «15 января 1967 года. Относительно Казем-Бека ничего вам сказать не могу, так как не знаю интимных сторон его жизни. Я его очень люблю. Он прекрасный, воспитанный человек, и я его часто вижу. Он очень нам помогает при сношениях с разными иностранными делегациями… Алексий». Блеск. Гениально. Мадам, что за замашки у вас советские – письмо из далекого Коннектикут Колледжа в партком, местком: «Мой муж – негодяй, верните мне мужа!»? Знать не знаю, сколько у него жен и любовниц. Работает отлично, и слава Богу. Вокруг Казем-Бека сам собой сложился кружок близких по духу людей. Советских славянофилов. Его другом стал Владимир Солоухин, с восторгом рассказывавший Мирей Массип, каким кулинаром был Александр Львович. Образованнейший, надо признать, человек, но как готовил! Пальчики оближешь.

Детектив без разгадки

«Истина – дочь времени» – парадоксальная книга. Потому что в ней сочетается все объясняющий, все прощающий сочувствующий взгляд любящей женщины и строгая объективная безжалостность историка. Мирей Массип перерыла, как бульдозер, все доступные ей архивы, за исключением архива КГБ: дело Казем-Бека закрыто, исследователей просят не беспокоиться. Но перерыла она эти архивы для того, чтобы рассказать правду о том, кто поразил ее в самое девичье сердце, давно, еще в 1950 году, когда она из Франции приехала учиться в Коннектикут Колледж и встретилась там с ним. «„Позвольте представиться, Александр Казем-Бек, преподаватель русского языка. А вы – новая студентка из Франции?“ – все это было сказано на чистейшем французском языке и сопровождалось редким рукопожатием. Не таким, что сдавливает вам пальцы, и не таким, что предлагает безвольную руку, не слишком обволакивающим, не влажным – приятным мужским пожатием, память о котором жива через много лет». Вот это – француженка, вот это – настоящая женщина! Сколько истинного эротизма в зачине к строго выверенной объективной научной биографии. Это ж сколько у меня было пожатий – и такое, и вот такое, и эдакое, но казем-бековского по гроб жизни не забуду.

Не забыла. Ее биография Казем-Бека – удивительное создание. Во-первых, юмор, что странно для научной биографии. Но пишет эту научную биографию француженка, как же не пошутить? Легко, без нажима, так, как это умеют делать французские женщины. Она рассказывает об очередной оказии в США Александра Львовича. На встречу с его первой женой отправляется священник, сотрудник ОВЦС Московской патриархии голубоглазый красавец Борис Кудинкин. Для начала – что такое этот посланец любящего Кукса к любимой Зюпе: «Вера Рещикова работала вместе с ним в Патриархии: „Это был отпетый мерзавец. <…> Он был шпионом. Он заманивал женщин, а агенты, спрятавшиеся в соседней комнате, фотографировали их. Одна из его жертв, чешка, пожаловалась в консульство своей страны. Несмотря на скандал, он продолжал работать в ОВЦС. Он распределял машины для приема иностранных гостей“. Джон Баррон в своей книге о КГБ подробно рассказывает, как Кудинкин соблазнил секретаршу посольства Нидерландов в Москве. Эта женщина, уже немолодая, попала под его „славянское обаяние“, после чего впала в депрессию и была отозвана своим правительством. Через год, когда она работала в одной из столиц на Ближнем Востоке, с ней вступили в контакт агенты КГБ. Тогда она призналась своему начальству в том, что произошло с ней в Москве, и какую роль играл ее молодой любовник».

Вот такого героя невидимого фронта, бойца сексуальных окопов холодной войны, Джеймса Бонда в рясе посылает на встречу со своей женой Александр Львович. «Светлана Казем-Бек тоже попала под обаяние голубых глаз Кудинкина. Она писала Александру: „Хочется купить Кудинкину какой-нибудь полезный подарок. Он очарователен. Отвыкли здесь от таких молодых людей. Только на родной земле такие могут вырасти и такими быть“». Любой американец, любой русский обязательно закончил бы этот волнующий эпизод каким-нибудь резюме. Может быть, предположением, что Борису Сергеевичу надо было бы подарить американский фотоаппарат с хорошей выдержкой – его фотографии получались не очень четкими, смазанными. Может быть, продолжил бы мысль Светланы: «Да уж, далеко бездуховной Америке до наших плодов духовности и светского воспитания». А Мирей Массип обрывает эпизод на этом письме. Дошучивайте сами. Получится смешнее.

Во-вторых, истинное детективное напряжение. Она недаром выбрала для своей книги детективное название. У нее и впрямь получился детектив. Лучший из всех возможных, вроде фильма «Основной инстинкт» Пауля Верхувена или последнего романа Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друдда» – без разгадки. Все материалы читателю (зрителю) предложены, читатель (зритель, реципиент) сам может сделать тот или иной вывод. Загадку Массип формулирует сама в конце книги: «Был ли Александр Казем-Бек агентом НКВД или КГБ в Европе и Америке во имя спасения святой Руси?» Она не забыла рукопожатие и взгляд честных, прекрасных глаз и отвечает со всей категоричностью: «Безусловно, нет». Но непредвзятого читателя, не удостоившегося такого пожатия, терзают смутные сомнения.

В одном, однако, читатель уверен стопроцентно: сестра Казем-Бека Мара, поверившая пропаганде брата и отправившаяся в конце 1940-х годов с мужем и отцом на родину, за что и получила концлагерь, ссылку, смерть отца от голода в Казахстане, была права. В конце 1970-х, когда железный занавес прохудился, Светлана Казем-Бек смогла приехать в СССР и встретиться с мужем. Произошел неприятный разговор, при коем присутствовала Мара: «О его женитьбе я спросила: „Почему ты не попросил у меня развода? Почему не сообщил, что женился?“ Он ответил: „Как, разве я тебе не писал?“ Тут уже вмешалась Мара: „Ты прекрасно знаешь, что не писал!“ Он опустил голову и промолчал. Мара добавила: „Светлана права, ты негодяй!“». Мирей Массип все делает, чтобы рассказать, каким оригинальным, смелым политиком был Казем-Бек, как ему не повезло со временем, в котором он очутился, но получается нечто совершенно иное, нечто удивительное. Перед читателем во весь рост вырисовывается портрет авантюриста Кречинского, в общем-то, обаятельного, но негодяя. Его тоже жалко. Всех людей – жалко.  

Массип, Мирей. Истина – дочь времени. Александр Казем-Бек и русская эмиграция на Западе. Предисловие М. Раева. Перевод с французского Н.М. Сперанской. – М.: «Языки славянской культуры», 2010. – 744 с.

Автор:  Никита Елисеев

Источник:  http://expert.ru/northwest/2011/06/portret-negodyaya/