Трагедия русского имяславия и святой Государь Николай Александрович

История повторяется: варлаамиты против паламитов, имяборцы против имяславцев

На фото: русский Свято-Пантелеймонов монастырь на Афоне

Эпопея имяславского движения на Афоне и история его разгрома – достаточно известная страница из истории нашей Церкви.

В 1910-е годы, незадолго до начала Первой мировой войны и революции в России, на святой Горе Афон разгорелся спор об Имени Божием, касавшийся, на первый взгляд, чисто духовных и богословских вопросов. Имяславцы, в частности, схимонах Иларион (Домрачев), иеросхимонах Антоний (Булатович) и др. были прямыми носителями и продолжателями великой исихастской траиции, этого духовного стержня Православия. Для них Имя Божие было не просто внешним набором звуков или букв, но той тварной субстанцией, которая несла в себе нетварную энергию Самого Бога. Конечно, среди афонских простецов были перегибы. Но это бывает всегда, и ничуть не доказывает ложности самого учения. Не имея сейчас возможности и намерения вдаваться в богословские тонкости, приведем чеканную формулу А.Ф. Лосева: «Имя Божие есть Сам Бог, но Бог не есть только Его Имя». Иными словами, как и учили святые отцы-паламиты, энергии Божии нетварны, но Сущность Самого Бога не сводима к Его энергиям.

Как и во времена паламитских споров, это учение русских афонитов выразило духовный, молитвенный опыт тех, кто посвятил свою жизнь преимущественно молитве.

Однако далеко не все носители духовного сана, в том числе и самого высокого, оказались в состоянии воспринять и одобрить это сугубо православное учение. Это касалось, как некоторых насельников самого Афона, так и тогдашних синодалов. По жалобе тех, кого потом стали именовать имяборцами, при участии греческих ученых монахов и клириков, был составлен ряд критических и прямо отрицательных отзывов, причем, некоторые из привлеченных «богословов» впоследствии признавались, что не читали книги «На горах Кавказа» и других текстов имяславцев, а судили о них по косвенным изложениям их противников. Среди членов русского Святейшего Синода особенно усердствовали будущие митрополиты, тогда архиепископы Никон (Рождественский) и Антоний (Храповицкий). Примыкал к ним и будущий автор скандальной декларации о лояльности богоборческой власти большевиков, будущий патриарх, тогда архиепископ Сергий (Страгородский). Внес свой вклад в гонения на имяславцев и будущий первомученик митр. Владимир (Богоявленский), вошедший историю тем, что лично потрудился, вынеся кресло Государя из помещения для заседаний Синода, причем в тот момент, когда будущее российской монархии и статус самого «отрекшегося» Царя были еще не ясны. Архиереи дружно отрицали веру в благодатную силу Имени Божия, поскольку-де она ведет к механическому повторению «Иисусовой молитвы». Имяславцев обвиняли в ереси, магизме и смутьянстве, чего они не признавали, с полным основанием считая себя строго православными. С чисто богословской точки зрения аргументация противников имяславия была ниже всякой критики, изобличая их необычайно низкий уровень и полное непонимание сути проблемы.

Борьба, проходившая с переменным успехом, закончилась тем, что, после долгих увещеваний, с одобрения греческих («константинопольских») иерархов и самого патриарха Константинопольского, на Афон на двух кораблях была послана карательная экспедиция, состоявшая из усиленной роты численностью более ста человек под командой нескольких офицеров под идейным руководством архиеп. Никона (Рождественского). Из 1600 насельников Пантелеймонова монастыря на стороне имяборцев выступили не более ста.

Поскольку православные афониты оказали сопротивление, против них действовали штыками и прикладами (огнестрельное оружие не применялось), а также пожарными брандспойтами. В итоге настоящего штурма их келий четверо монахов погибли, другие были ранены. Впрочем, официальные источники с подачи главного «Торквемады» архиеп. Никона (Рождественского), говорили лишь о незначительных царапинах. Сотни монахов были погружены на корабли и разосланы по разным дальним монастырям в самой России. Те, кого почитали «заблудшими», – в сущем сане, те же, кого сочли «зачинищиками», были лишены сана и монашества. Впоследствии были и другие аналогичные «экспедиции». В итоге с русского Афона было выселено около 1500 человек, в результате чего он был практически разгромлен.

Такое применение грубой силы для разрешения богословского спора вызвало сильное противодействие в обществе. На стороне православных афонитов выступил цвет русской мысли.

Государь поначалу не вмешивался в происходящее, считая вопрос внутрицерковным и доверяя иерархам. Однако после того как он узнал о грубых репрессиях, примененных к людям молитвы, духовного делания, сразу же вмешался. Сначала выслушал доклад обер-прокурора Св. Синода Саблера и мнение лидеров имяборцев, а затем принял делегацию и репрессированных монахов, рассказавших ему о деталях произошедшего. Видя крайне сочувственное отношение Государя к гонимыми афонитам, синодалы с подачи Саблера тут же отыграли назад, заявив, что дело имяславцев должно быть рассмотрено в порядке церковного судопроизводства. Однако было уже поздно. 15 апреля 1914 г. Саблер получил записку от Государя, в которой тот, выразив глубокое сожаление по поводу минувших событий, назвал Имя Божие «величайшей святыней», а затем без обиняков приказал обер-прокурору разместить всех опальных иноков по монастырям, вернув им священнический сан, у кого он был, и монашество.

Почти одновременно с этим Государь направил письмо митрополиту Макарию (Невскому), изложив в нем самое благоприятное мнение об «имяславцах». После этого Синод, выполняя государеву волю, был вынужден начать срочно «замыливать» ситуацию. Московской Синодальной конторе было указано не требовать от афонитов письменного подтверждения своего православного вероисповедания, если те готовы устно засвидетельствовать его. В итоге те имяславцы, которые обращались в контору, были прощены и восстановлены в своем сане, те же, кто не пожелал просить снисхождения от церковных властей, оставались под запретом. К сожалению, иеросхимонах Антоний (Булатович) и еще несколько человек ушли в раскол, разорвали всякие отноения с Синодом. Впоследствии патриарх Тихон служил с имяславцами, чем косвенно подтвердил их строгое православие. Государь полагал, что вопрос будет серьезно рассмотрен на Поместном соборе, чему помешала война. На соборе 1917-1918 гг. вопрос был «убран» в специальную комиссию, которая провела лишь три заседания и в итоге ничего не решила. Вспоминали ли вскоре предавшие Царя иерархи о своем недавнем позоре, когда в большинстве приветствовали Февральскую революцию, мы никогда не узнаем. Хотя знаем, что очень скоро им пришлось искупать свои грехи мученической кровью.

Владимир Семенко