Новости и комментарии

19.03.2024 В Болгарской Церкви избрали местоблюстителя Патриаршего престола

07.03.2024 Широкой дорогой греха: влиятельный папистский иерарх высказался за отмену безбрачия католического духовенства

07.03.2024 Гуманитарный комитет Рады рекомендовал обновленную версию законопроекта о запрете УПЦ к принятию во втором чтении

02.03.2024 Стамбульский патриархат выступил в поддержку “однополых браков”

16.02.2024 Греция стала первой православной страной, которая легализовала однополые браки

07.02.2024 Нападение на митрополита Банченского Лонгина: владыка-исповедник избит "неизвестным"

31.01.2024 НАСТОЯТЕЛЯ ХРАМА В АДЛЕРЕ ЛИШИЛИ САНА ПОСЛЕ НЕСОГЛАСИЯ СО СНОСОМ ЧАСТИ ЗДАНИЙ

31.01.2024 Управделами УПЦ раскритиковал католические ЛГБТ-инициативы

31.01.2024 Дело митрополита Леонида: повторное заседание Высшего общецерковного суда перенесено

29.01.2024 Бывший глава Африканского экзархата РПЦ отказался от участия в Церковном суде

>>>Все материалы данного раздела
>>>Все материалы данного раздела

Официоз

>>>Все материалы данного раздела

Авторы

К очередным задачам Движения православных мирян

мы на собрании_.jpg

Первое собрание формирующегося Движения православных мирян вызвало немалый резонанс. Реакция была довольно бурной, от горячо одобрительной (включая, кстати, уважаемых представителей нашего духовенства) до явно негативной, весьма часто выходившей за всякие рамки какой-либо приличной содержательной критики. Мы все достаточно отвечали на это. Убогость и повторяемость аргументов наших критиков явно изобличает, говоря мягко, уязвимость их позиции, что касается как людей на зарплате, так и «благомыслов»-добровольцев. Цель всех нападок заключается в том, чтобы никто не обсуждал реальные (и весьма острые) проблемы нашей Церкви, большинство из которых нами даже не были затронуты или затронуты на сегодняшний день лишь «по касательной». Поэтому в этой статье мы не будем оправдываться.

Ясно, что при всей слабости ресурса и в целом наших сил мы разворошили такой ворох, разбираться с которым придется еще очень долго. Постараемся обозначить хотя бы некоторые из проблем, реально существующих.

Вот, например, ныне действующий приходской устав (окончательно принят в 2010 году). Его не следует путать с уставом РПЦ как организации (последняя редакция относится к 2013 году, потом принимались лишь отдельные поправки). По мнению целого ряда весьма уважаемых священников, этот устав (цитирую буквально) «преступен и составлен злонамеренно». Речь здесь следует вести, конечно же, прежде всего о полностью попранных в нем правах приходских общин. Факт заключается в том, что подавляющее большинство ныне действующих храмов, возвращенных Церкви в 1990-е годы и позднее, восстановлены руками энтузиастов, составлявших и составляющих приходские общины. Именно в ходе работ по возрождению храмов сплачивались эти общины, люди воцерковлялись, пытались как-то духовно возрастать, осознавали себя частью единого целого. Это немалая и, прямо скажем, едва ли не лучшая и самая светлая сторона нашей жизни.

И вот, в 2009 году, вскоре после интронизации патриарха Кирилла, появился проект нового приходского устава, который и был разослан по епархиям, благочиниям и приходам. Хотя формально речь шла об обсуждении, реально никакого мнения самих общин никто не спрашивал. Вопрос стоял однозначно: либо одобряете, либо смотрите сами… (Эта ситуация со «всенародным одобрением» нового приходского устава, кстати, наглядно демонстрирует лживость тезиса патриархийных пропагандистов о наличии в нашей Церкви какой-то коллегиальности и соборности в принятии важнейших церковных документов). И многие, очень хорошие и совестливые священники, которые всё прекрасно понимали и понимали, в частности, что сразу же отправятся под запрет, если приходское собрание не одобрит новый устав, скрепя сердце, уступили. Как сказал один батюшка на собрании благочиния: «Нам всем есть, что терять, но мы должны понимать, что, формально одобряя ЭТО, совершаем грех!» Единственный, кто осмелился сопротивляться – это принципиально несистемный приснопамятный отец Павел Адельгейм, который и поплатился за это запретом в служении, проиграв церковные суды всех инстанций.

Подробный анализ этого устава, разумеется, не входит сегодня в нашу задачу, тем более, что в первом приближении это уже, в общем, сделано. В самом общем плане подчеркнем общеизвестное: согласно новому уставу, приходская община, по сути, вообще не обладает никакими реальными правами; епархиальный архиерей может, по собственному усмотрению, не только исключить из состава приходского совета того или иного члена, но и фактически заменить весь его состав другим. То же касается членов причта и духовенства. То есть реально никакой общины, по сути, нет; роль тех, кто в случае введения у нас официального членства в приходе (как в царской России) записался бы в данный приход, сводится, по сути, к «потреблению ритуальных услуг» и возможности пожертвовать что-то на «благоукрашение храма». То есть как члены причта и приходского совета, так и «рядовые» прихожане» не обладают никакими правами, и большинство «молящихся» буквой и духом устава превращены в «захожан». Таким образом, новый приходской устав (коему вот уже больше десяти лет) буквально на корню подрывает те возможности возрождения реальной общинной жизни, что были заложены в 1990-2000-е годы на волне церковного возрождения и энтузиазма той поры! Вот именно это мы, в частности, и имеем в виду, когда говорим о бюрократизации церковной жизни. Бюрократизация – это не абстракция и не плод наших оценочных суждений, а вполне конкретный процесс, имеющий в том числе и правовое выражение. Какая уж тут «выборность духовенства»! Нынешнее высшее руководство «АОЗТ РПЦ» делает все для того, чтобы изжить малейший намек на реальное возрождение соборности, то есть подлинно церковного, истинно Христова духа в нашей земной Церкви, убивая духовность и харизматичность не только в понимании и осуществлении власти архиереев, но и во всех нас! (Подробно на тему власти в Церкви мы рассуждаем в другой работе).

Непосредственная возможность для епископа «управить» тем или иным приходом в любом вопросе (включая назначение настоятеля), совсем не считаясь с общиной, которой юридически, согласно новому Уставу, по сути, как бы вообще нет, о. Павел Адельгейм жестко сравнивает с тем, как если бы отец семейства претендовал на «право первой ночи» с женами всех своих сыновей, называя данный устав «снохаческим», что, как понятно, ни к чему хорошему привести не может. Покойный священник порой перегибал в формулировках, но какая-то сермяжная правда в этом все же, видимо, есть… При этом, кстати, он давал безупречные, просто чеканные формулировки, выражающие самую суть проблемы бюрократизации в Церкви. «Власть епископа, – писал он, – не может быть властью человека над Церковью. Она может быть только властью Церкви, но не властью над Церковью, иначе становится властью над Христом, Тело Коего являет Церковь… Новое же положение Устава предлагает диктатуру епископа, отвергает соборность церковных решений и рецепцию Церкви». Вышеизложенное, в частности, свидетельствует и о том, что в принципе, казалось бы правильные рассуждения о том, что соборности нет в нас самих и что начинать возрождение соборного, подлинно церковного духа нам следует с самих себя, страдают все же некоторым лукавством. Поскольку наши церковные «верхи» делают все для того, чтобы задушить на корню, уничтожить в зародыше малейшее проявление соборности и подлинно церковного духа, где бы такие очаги не возникали – будь то монашеская или приходская община или даже какое-то общественное движение. Сюда же вполне относимы и слова святителя Иоанна Златоуста, приводимые в статье другого автора: «В Церкви нет ни высокомерия начальствующих, ни раболепства подчиненных, а есть власть духовная».

Следующая проблема, тесно связанная с уже упомянутой – это сам по себе Устав РПЦ как организации. Обычно в «ревнительских» кругах обращают внимание на то, что в нем усечены права и функции Поместного собора, по сравнению с предыдущими уставами. Однако здесь следует сказать прежде всего о том, что ведь в советское время Поместные соборы тоже собирались только для выборов нового патриарха. Формально они были скопированы с Собора 1917-18 годов, где священники и миряне участвовали с правом решающего голоса (чего никогда не было в истории древней Церкви), реально же были абсолютно подконтрольны не архиереям даже (последние представляли собой лишь промежуточную инстанцию), а внешним силам, богоборческому государству. Поэтому формальная апелляция к нормам советского времени вряд ли правильна и уместна. Если же вести речь о Соборе 1917-18 годов, то он есть плод либерально-буржуазной Февральской революции и не может служить безупречным образцом. То, что такой авторитарный правитель, как патриарх Кирилл, пытается как-то апеллировать к данному опыту, представляется нам серьезным противоречием. Не станем дальше углубляться здесь в эту тему. Ставя проблему Поместного собора, следует ориентироваться, разумеется, на опыт древней Церкви, где правом решающего голоса и подписания решений, итоговых документов обладали лишь епископы, но другие участники соборов могли серьезно влиять на эти решения. Достаточно упомянуть, что среди 318 отцов Первого вселенского собора, утвердившего Никео-Царьградский Символ веры, архиереев было 180. Остальные – это были священники, диаконы и монахи. Даже с учетом того, что приведенные цифры не могут считаться абсолютно, стопроцентно точными (среди исследователей существуют разные точки зрения на данный вопрос), они все же дают примерное представление о пропорциональном составе участников. Другой характерный пример – это такой великий святой, как участник Первого Вселенского собора святитель Афанасий Великий, сыгравший крайне важную роль в выработке Символа Веры и на самом Никейском соборе. Он стал епископом Александрийским уже после собора, а в момент его (то есть в 325 году) был простым архидиаконом.

Понятно, что в условиях сегодняшней крайней бюрократизации нам очень далеко до норм древней Церкви. Невозможно представить себе что-то подобное низвержению Нестория (бывшего, как известно, архиепископом, по сути – патриархом Константинопольским). Невозможно потому, что непонятен механизм. Так, наша Церковь, прежде всего в лице ее священноначалия, крайне далека от того, чтобы попытаться хотя бы начать процесс подготовки богословского обоснования для осуждения еретических лжеучений сегодняшнего Фанара, при всех претензиях к каноническим беззакониям патр. Варфоломея. Возвращаясь же к Уставу РПЦ 2013 года, приходится констатировать, что патриарх Кирилл по факту является вообще неподсудным. Поскольку право суда над ним принадлежит Архиерейскому собору, но лишь в составе Поместного (п. 6 гл. 3 Устава). Который, в свою очередь созывается лишь «по мере необходимости» (п. 2 гл. 2). Так что вот я, например, совсем не понимаю, куда обращаться по поводу сугубо частного богословского мнения, согласно которому учение Патриарха Кирилла о Святом Духе далеко выходит за рамки православной пневматологии, а также триадологии…

Крайне сомнительны рассуждения наших критиков о Межсоборном присутствии как о соборном голосе церковного народа или чем-то подобном. Межсоборное присутствие в его нынешнем виде – это в лучшем случае собрание корпоративных групп экспертов, которые лишь консультируют Архиерейский собор и прежде всего Патриарха с группой его ближайших сотрудников. Причем, никто не доказал, что именно данные эксперты – лучшие. Реальное влияние этого «Присутствия» на принятие церковных решений крайне слабое. Диакон Илья Маслов, подробно разобравший эту проблему, справедливо указывает, что в тех случаях, когда православной общественности удавалось реально повлиять на принятие каких-то решений (например, заблокировав модернистский проект нового катехизиса), это происходило благодаря стараниям как раз внесистемных интеллектуалов, а вовсе не тех, кто обслуживает систему, входя в «Межсоборку».

Вышеупомянутые проблемы фундаментального характера, в основе которых – ложное представление о природе власти в Церкви, бюрократизация церковной институции и, как следствие, попрание в ней соборности, неизбежно способствуют усилению и всего того негатива, о котором говорилось в одном из наших обращений, принятых, по итогам Собрания 31 октября 2020 года: модернистских тенденций в повседневной церковной жизни, в том числе в архитектуре, в богослужении и т.д.; доктрины «новой миссии», предусматривающей необходимость и неизбежность для Церкви приспособления к мiру, в результате чего не воцерковляется мiр, а обмiрщляется Церковь; реформы пастырского образования в соответствующем духе; усиления, не взирая ни на какие привходящие обстоятельства, экуменического сближения с инославными еретиками; кадровой политики, приводящей к вымыванию с руководящих должностей в церковной институции и вообще из состава клира и даже из числа активных прихожан людей искренних и ревностных и т.д. и т.п.

Сегодня нам упорно навязывается идея, что в нашей церковной институции все нормально, патриарх является оплотом Православия, и весь негатив связан лишь с действиями внешних сил. Нет ничего более далекого от реальности. Наша церковная институция находится в явном кризисе, и, если не будут приняты срочные меры, как «сверху», так и «снизу», усиление кризисных тенденций может привести к непредсказуемым последствиям. Уже сейчас для всех, хорошо знающих реалии церковной жизни, абсолютно очевидно, что происходит отток людей из канонической Церкви; люди уходят – кто в секты, кто в мини-расколы, кто вообще в «никуда».

Для того чтобы противостоять этим тенденциям, и создается наше движение. Стремясь реализовать эту поистине безумную попытку, мы сталкиваемся с целым рядом интересных особенностей нашей церковной жизни. Одна из них заключается в том, что живой соборный дух, причем как в народе, так и в епископах, в священноначалии, в несоизмеримо большей степени сохранился на окраинах бывшей империи, а чем ближе к Москве, тем в большей степени чувствуется засилье бюрократии. Где-нибудь на Украине и в Молдавии церковно-приходской актив и ревнительское движение – это, в общем, практически одни и те же люди, в Центральной же России сама идея ревнительства в значительной степени маргинализирована.

«Сверху» усиленно внедряется мысль, что уже готовая реформа богослужения, разрушение традиционного конфессионального образования, неуклонное усиление экуменического сближения с инославными еретиками – это норма, и не стоит по этому поводу беспокоиться; «снизу» же порой имеет место то, что мы называем «форматом ППД» (ППД – православно-патриотическое движение), когда все одновременно говорят обо всем, чисто церковные проблемы неправомерно и часто достаточно примитивно смешиваются с чисто политическими, над всей «движухой» довлеет дух ложного харизматизма, а единственным путем для достижения поставленных целей видится нагнетание нездорового возбуждения вокруг обозначенных проблем, что, по мнению некоторых, должно почему-то напугать власти, как светские, так и церковные.

Этот разрыв между «нормальными» приспособленцами и конъюнктурщиками (которых мы, используя термин Оруэлла, именуем «благомыслами») и неумным ревнительством может и должен быть преодолен за счет доступного каждому сверхусилия, основанного на сочетании глубокого аналитизма, общественной дееспособности и духовного трезвомыслия. Одинаково вредно бездумное подчинение «верхам» и нездоровый активизм «ППД».

Любое общественное движение для того, чтобы рассчитывать на успех, должно быть основано на сочетании трех составляющих: экспертно-аналитической работы, общественной активности и грамотных ходов в элитной сфере, попросту говоря, во власти. Отсутствие хотя бы одной обрекает движение на неудачу. Вот, например, предстоящая в 2022 году так называемая «Всемирная межрелигиозная конференция», то есть, попросту говоря, экуменический шабаш, запланированный в Москве. Может ли православная общественность России как-то противостоять этому безобразию? Конечно, может. Но сказать, что для этого не надо хорошо потрудиться или надо потрудиться очень слабо, никак нельзя. Нам следует избавиться от иллюзий, от ничем не обоснованной веры как в благие намерения «верхов», так и во всесилие привычного для многих из нас «формата ППД», что в нынешних условиях просто смешно.

В заключение необходимо особо отметить, что примеры удачной, результативной и эффективной работы православной общественности по вполне конкретным проблемам именно сегодняшней церковной жизни есть, и это вселяет осторожную надежду на то, что наша попытка не вполне безнадежна. Из того, о чем мы можем говорить вслух, можно отметить хотя бы победу тверских прихожан, добившихся прекращения в их митрополии продвижения «сверху» и внедрения на всех уровнях местной церковной жизни самой оголтелой кочетковщины. Если это – война, то данное признание предполагает как присутствие необходимого мужества и решимости, так и, если угодно, чисто полководческую мудрость, при которой победа достигается за счет военного мастерства, помноженного на героизм, а не за счет голого героизма, лишенного ума и адекватного понимания окружающей нас трагической, но все еще непростой реальности.

Владимир Семенко


Возврат к списку