Обострение этноконфессиональной ситуации в России: причины и перспективы

В обсуждении участвуют: православный писатель и аналитик, главный редактор информационно-аналитического портала о религии «Аминь. SU» Владимир Петрович СЕМЕНКО; государственный советник третьего ранга, генеральный директор Института региональных проблем Дмитрий Анатольевич Журавлёв; востоковед, политолог Каринэ Александровна Геворгян.

Владимир СЕМЕНКО: Сегодня темой нашего разговора станет явное обострение этноконфессиональной ситуации в России. Целый ряд фактов убеждает нас в том, что в настоящее время происходит весьма интересный и тревожный процесс. Так, например. Все мы знаем, что Украина сейчас – независимое государство. Но это очень близкая нам страна, это наш братский народ. Именно поэтому нам небезразлично то, что в организации как мирных митингов там, так и протестов, в которых насилие выходит уже на первый план, очень большую роль играют униаты и харизматы, всякого рода, если можно так выразиться, квазирелигиозные группировки, в том числе и чисто иностранного происхождения. Этот весьма тревожный факт – одно из свидетельств того, что религия в наше время остается важнейшим фактором политики, причем, на наш взгляд, очевидно, что эта ее роль все усиливается.

В самой России мы также видим явное обострение этноконфессиональной ситуации. В частности, в Татарстане, где активизируются радикальные исламисты. За 2013 год в этой республике было сожжено девять православных храмов. На ваххабитских сайтах идёт самая настоящая информационная атака на Православную Церковь. А 26 января исламисты собирались провести митинг в Москве. Всё это практически совпадает по времени с информационной кампанией вокруг гомосексуального скандала, в центре которого находится протодиакон Андрей Кураев. И это тоже можно признать явной атакой на Православную Церковь и главу нашей церковной иерархии Патриарха Кирилла.

Для того, чтобы понять смысл этих событий, выяснить, как они соотносятся между собой и есть ли тут вообще какая-то связь, мы пригласили принять участие в нашем круглом столе нескольких экспертов. Первый из них - государственный советник III ранга, генеральный директор Института региональных проблем Дмитрий Анатольевич Журавлёв. Дмитрий Анатольевич, вы много работали в Поволжском Федеральном округе, хорошо знаете этноконфессиональную ситуацию там, в частности, в республике Татарстан. Как бы Вы могли прокомментировать такие почти параллельные события, как радикализация исламистов в республике и информационная атака на Православную Церковь?

Дмитрий ЖУРАВЛЁВ: Дело в том, что Татарстан – довольно плотно населённый регион, и там проживает достаточно много мусульман. Мусульмане там – большинство населения. По количеству мечетей Татарстан превосходит любой другой регион страны, а может быть и все регионы вместе взятые, за исключением, естественно, северокавказских республик. В таком огромном религиозном пространстве экстремизм возникает «объективно», просто по закону больших чисел. То, что этот экстремизм не удаётся полностью уничтожить – тоже, к сожалению, естественно. Ведь не секрет, что экстремистская религиозная позиция – это позиция людей малограмотных. А то, что мы называем ваххабизмом, это, по сути, ислам для пэтэушников. Общий уровень культуры в стране падает, и это даёт толчок массовому увеличению «материала».

Другая причина в том, что у нас в стране традиционная исламская иерархия уже очень немолода. В основном это люди в возрасте. С одной стороны – это естественно, потому что авторитет и возраст в этой среде очень часто совпадают. Но с другой, создаёт определенные коммуникационные сложности, ведь в традиционной иерархии очень сложно работать. Мы должны её поддерживать и, в действительности, ей помогать, потому что борьба идёт между ними и радикалами. И потому сам факт антиправославных или иногда антигосударственных выступлений радикалов – это неизбежность. Вопрос не в том, есть это или нет. Вопрос в том, что дальше. Активность усилилась, и она будет усиливаться дальше, если будет убывать противостояние. Ведь радикальный ислам, как и любой радикализм, абсолютно активен, его ограничивает только внешняя среда.

В.С.: Но всё-таки сейчас мы явно видим, что эта активность повысилась.

Д.Ж.: Это действительно так. Но связано это с тем, что сейчас изменились условия: степень возможности давить на радикальную среду – уменьшилась, следовательно возрос её размер. Ислам – достаточно элитарная религия. Там довольно сложная теология, и поэтому для людей не очень образованных существует специальный «ислам light». К сожалению, это происходит не только в России, но и во всём мире. Распространяется он очень активно.

В.С.: Этот процесс объективен или же поддаётся управлению?

Д.Ж.: Это объективный процесс, которым можно управлять. Ведь даже дождём можно управлять, а это процесс не менее объективный. Просто, возможности управления ограничены. По мере нарастания его становится всё труднее и труднее контролировать. Существует и ещё одна особенность: сегодня мы построили общество потребления. У нас не очень хорошо с самим потреблением, но общество зиждется на «идеалах» потребления. А такое общество в виде противодействия всегда порождает радикальную форму религиозности. Потому что общество потребления – это контрапунктная религиозность. В обществе потребления религиозный человек рано или поздно, говоря уличным языком, звереет. Ему очень хочется войти в конфликт с этим обществом. И это ещё один дополнительный стимул развития радикализма. Он ярко выражен на Западе, но он работает и у нас. Вы можете задать вопрос: почему сегодня? Во многом это связано с тем, что слабеют возможности контроля. Контроля не административного, не светского, а религиозного. Всё-таки традиционный ислам последние двадцать лет работал на пределе. Он и сейчас так работает.

Вспоминая же так называемый гомосексуальный скандал в РПЦ, если о нём и говорить, то хочется говорить о сути события, поскольку ни вы, ни я там не присутствовали – мы просто не имеем ни морального, ни юридического права обсуждать какие-то сюжеты конкретно. Пусть этим занимаются те, кому по должности положено. Противники православия были всегда. Вопрос в том, насколько у них есть свобода доводить свои действия до конца. Я не считаю отца Андрея врагом Православия, но он человек современный, человек, живущий в логике информационного общества. Другой вопрос, насколько в принципе возможно нормальное транспарентное взаимодействие информационного общества и Церкви? У отца Андрея получается так, как получается. Я не верю, что у него была задача страшным тайным диверсантом проползти и что-то взорвать. Но он ответил на информационный повод. Он действует в логике информационного общества. Он, собственно, ведь никого ни в чём не обвинял. Главный результат информационного повода – это объём сенсации. И он был достигнут. С религиозной точки зрения – это удар по Церкви. С точки зрения информационного общества всё выглядит немного иначе. Другой вопрос, можно ли вообще подходить к любой религии с точки зрения современного информационного общества? В этом у меня есть большие сомнения.

В.С.: А не кажется ли вам, что здесь можно провести явную аналогию с Ватиканом? Там ведь тоже был педофильский и гомосексуальный скандал? И тогда всё закончилось уходом папы Бенедикта XVI и приходом нового папы Франциска.

Д.Ж.: Вы намекаете на удар по фигуре Патриарха?

В.С.: Именно.

Д.Ж.: Дело в том, что Ватикан – организация независимая, в плане управления. Папа – глава, и пусть на него влияют многие силы, но это именно влияние. Православная Церковь традиционно гораздо больше инкорпорирована в общество. Поэтому, даже если представить себе такой вариант, что страшные вороги решили дискредитировать Патриарха гомосексуальным скандалом, в котором, заметьте, он не участвует, то что происходит дальше? Отвечаю: ничего. Потому что это не Ватикан, где после скандала будет отставка. В отставку некому подавать. Патриархи в отставку не уходят. Для того чтобы папа ушёл в отставку, нужен был внутрицерковный процесс. Поскольку патриархи инкорпорированы в общество, их уход, вне зависимости от причины, является результатом более широкого консенсуса, чем внутрицерковный. Я не верю в такой консенсус в России. Российская власть очень позитивно относится к руководству Церкви, даже не индивидуально, но как к институту. Поэтому никакие скандалы, кем бы они ни были инициированы, не приведут к тому, что завтра, грубо говоря, придет руководство государства и скажет: «Дорогой, извини, ты оскандалился – уходи». Этого не может быть в принципе, вне зависимости от того, в чём содержание скандала. Ну а давление, естественно, всегда оказывается. Просто успех давления определяется мнением давимого об этом успехе. Поэтому если человек не реагирует на него, то давления как бы и нет.

В.С.: А что вы можете сказать о перспективах развития ситуации, связанной с обострением радикально-исламистских движений в Поволжье и других регионах, и со скандалом вокруг Православной Церкви? 

Д.Ж.: По первому вопросу возможны два варианта. Это зависит не столько от религиозной, сколько от социально-политической ситуации. Если общество найдёт в себе силы что-то сделать, то эти процессы не приведут к серьёзным изменениям. Это касается всех регионов, кроме Кавказа. Если же общество будет действовать по принципу «само рассосётся», то количество радикально настроенной религиозной молодёжи будет лишь возрастать. На мой взгляд, это не приведёт к немедленному взрыву. Однако количество рано или поздно, пусть не скоро, перейдёт в качество и тогда нерадикальная исламская составляющая станет маленькой сектой в огромной религиозной системе. Что касается скандала, то скандалы тем и хороши, что они забываются. Я думаю, что всё успокоится через год, ведь у информационного общества есть не только недостатки, но и достоинства. Новый вал информации погребёт под собой предыдущий.

В.С.: Вы знаете Поволжский округ и в том числе Казанскую епархию. И, как человек, хорошо знакомый с тамошней ситуацией и с епархиальными кадрами, скажите, вы бы пошли на какие-то изменения кадрового характера на месте ее руководства?

Д.Ж.: Нет, и могу объяснить почему. Вне зависимости от содержания скандала, любые кадровые изменения – это косвенное подтверждение обвинений. Поскольку Церковь – организация, держащаяся на традиции более чем любая другая, боюсь, что лекарство будет тяжелее болезни. Может быть, впоследствии, когда скандал спадёт, это имело бы смысл. Но в момент атаки отступать очень опасно. В твой дом войдут на твоих же плечах. 

В.С.: Спасибо, Дмитрий Анатольевич, за ваши содержательные ответы. А мы продолжаем нашу беседу, и наш второй собеседник – Каринэ Александровна Геворгян, востоковед и политолог. Каринэ Александровна является специалистом не только по Ирану и Ближнему Востоку, но и по Кавказу и российскому исламу в целом. Каринэ Александровна, вы слышали нашу беседу с Дмитрием Анатольевичем. В общем, его позиция заключается в том, что радикализация всевозможных исламистских движений в современной России и конкретно в республике Татарстан в первую очередь связана с определёнными объективными закономерностями. Согласны ли вы с таким подходом?

Каринэ ГЕВОРГЯН: Говоря об объективности или неслучайности происходящего, могу сказать, что одно другому не мешает. Процесс объективной радикализации не отменяет существования внешних интересов. А то, что происходящее – это объективный процесс, не вызывает сомнений.

В.С.: Существует информация, согласно которой в Сирии воюет немало выходцев из России, преимущественно, как вы понимаете, с Северного Кавказа. Это уже явное участие российских исламистов в событиях в этой стране. Выходит, Россия становится одной из стран, поставляющих таких бойцов?

К.Г.: Я рискну предположить, что всё так и есть. Сирия – это бизнес. Ведь в России существует многочисленная группа людей, традиционно исповедующих ислам, значительная часть молодёжи которой радикализирована и прошла подготовку в специальных лагерях. Поэтому естественно, что их посылают в Сирию. Они едут, потому что им за это платят.

Говоря о ситуации, так или иначе связанной с Сирией, я, быть может, сейчас скажу неполиткорректную вещь, но с моей точки зрения, генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун совершенно потерял лицо. Это человек, который с одной стороны заявлял, что Иран должен принимать участие в «Женеве-2», и вдруг – бац! отзывает это. Все присутствуют, а Ирана нет. И здесь очень важно понимать, что это не просто Пан Ги Мун потерял лицо, а вся Организация Объединённых Наций. Я считаю, что госсекретарь не мог не отдавать себе отчёта в том, что он идёт этим путём. Значит, кому-то это очень выгодно.

Вся история полна заговорами, и потому я отношусь к ним довольно просто. Кому-то выгодно лишить ООН определённого авторитета. Ведь обратите внимание, что в последнее время дипломатические успехи России осуществлялись именно на площадке ООН. Но теперь там ничего не будет решаться. «ООН ничего не решает. Будем решать вне пределов». Эту организацию обошли. Каков будет наш ответ и будет ли он – это вопрос. Есть ли у нас ресурс для того, чтобы дать этот ответ? Я не знаю.

В.С.: И это очень важный вопрос. Сейчас часто говорят о дипломатических успехах Путина в минувшем 2013 году. Удалось разрулить ситуацию вокруг Сирии и, таким образом, предотвратить вторжение, которое могло бы привести к началу Третьей мировой войны. Получилось кое-как предотвратить окончательный уход Украины в Евросоюз, по крайней мере, сейчас. Но вместе с тем мы видим, что американцы всё-таки очень упорно стремятся к своим целям. Шимон Перес сказал, что Асад всё равно рано или поздно должен будет уйти. И нацеленность на это очень хорошо видна. Ясно, что это будет достигаться любыми средствами. На Украине тоже до сих пор продолжается противостояние. А у нас ещё на носу Олимпиада.

К.Г.: В постмодернизме есть такое понятие, как деконструкция субъекта. И сегодня создаётся впечатление, что сейчас происходит просто обвальная деконструкция политических субъектов. Собственно говоря, сейчас этим субъектом является Джон Керри – госсекретарь США. А что такое США на сегодняшний день? Элитные расколы в США видны невооружённым глазом, так же, как и элитные расколы в Европе: один говорит одно, другой другое – соответственно, согласия в товарищах нет. Уже с 2008 года, после событий в Южной Осетии, некоторая раздутость имиджа США как гегемона и гаранта некоего внутриэлитного консенсуса по всем внешнеполитическим вопросам была сильно поколеблена. Мир убедился в том, что, в конечном итоге, не так он и страшен, этот бука. Можно ему иногда и пенделей надавать, извините за дворовое словечко.

В.С.: Но у буки, к сожалению, есть авианосцы и многое другое. Поэтому чем слабее его дипломатические позиции, тем больше вероятность войны.

К.Г.: Давайте лучше по-другому к этому подойдём. Есть авианосцы, а есть феномен Сноудена.

В.С.: То есть Сноуден может победить мировую империю?

К.Г.:  Он же не один, и, видимо, он представляет какую-то новую нетократическую элиту. Может быть, он является представителем авангарда информационного общества. Мне интересно за этим наблюдать. Мне кажется, сейчас в международных отношениях существует некое напряжение. Мировые весы в ближайшее будущее будут колебаться. В первую очередь Восток, Ближний и Дальний. При этом на постсоветском пространстве, на мой взгляд, будет такая вяло текущая шизофрения с постоянными всплесками недовольства в разных местах. Недавно я вернулась из командировки в Армению, и ответственно могу сказать, что ситуация там нагрета до предела. Всё сложилось таким образом, что массовые выступления уже этой весной представляются совершенно неизбежными.

В.С.: Майдан в Армении? 

К.Г.:  Это будет совсем уже такой «Майданчик». Майдан – это же площадь, а по-армянски это называется «грапарак». Да, там не будут жечь покрышки, камнями не будут бросаться, но выступления несомненно будут. И что интересно. Если казалось, что у Януковича есть какие-то сторонники, то кого может представить в качестве своих оппонирующих сторонников президент Армении – это большой-большой вопрос. Почему я заговорила об Армении? Дело в том, что Армения тоже стремилась подписать Ассоциативное членство с Евросоюзом, и точно так же в последний момент Серж Саргсян заявил, что Армения будет вступать в Таможенный Союз. Масштабы Армении и Украины, конечно, несопоставимы, но Армения всё же интересна для России как территория. Это такой проход на Средний Восток. И, разумеется, совсем рядом расположены базы НАТО. Для России это стратегически важная территория.

В.С.: Каринэ Александровна, спасибо вам за ваш комментарий. Мы запомним это слово «грапарак» и будем следить за тем, как там будут развиваться события. Благодарим участников нашего сегодняшнего круглого стола. В завершение хочу отметить, что из всего того, что сказали наши эксперты, успокоительных прогнозов я, к сожалению, не вынес. Ситуация носит достаточно сложный характер, и неоспорим тот факт, что тенденция состоит в обострении этноконфессиональной ситуации и в России, и в мире. Этноконфессиональный фактор активно используется врагами России для разжигания конфликтов, для слома нашего государства. И как всегда в истории, объективные процессы осложняются всякого рода субъективными ошибками и пороками тех или иных корпораций. Всё это так или иначе следует преодолевать. Главное, крайне важно проявлять политическую государственную волю в работе с этим этноконфессиональным фактором, а для этого рано или поздно должны быть востребованы серьёзные профессионалы. И, думается, нашим продвинутым читателям нет нужды напоминать, что это была лишь открытая часть нашей аналитики.