О природе церковной власти

По этому поводу русский богослов, видный церковный деятель русской эмиграции, профессор кафедры догматического богословия Парижского Православного Богословского института протоиерей Сергий Булгаков писал следующее:

«Для того чтобы оценить по существу природу церковной, т. е. епископской, власти, всё время нужно иметь в виду её особенности, проистекающие из природы церковного общения. Хотя и часто говорится о «монархическом» епископстве, причем это государственное определение порою находит оправдание в личном властолюбии отдельных епископов, однако надо помнить, что церковная власть имеет иную природу, чем государственная, как власть духовная: она и больше и выше всякой светской власти, как простирающаяся на душу человека, но в силу этого духовного своего характера она есть прежде всего служение, по слову Господа: «цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются. А вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий - как служащий» (Лк. 22, 25).

Прежде, чем продолжать цитирование, остановимся на следующих словах: «Хотя и часто говорится о «монархическом епископстве, причем это государственное определение порою и находит оправдание в личном властолюбии отдельных епископов».

Обронённое как бы вскользь с намёком на некоторые, якобы, незначительные и несущественные издержки в деятельности епископата, на самом деле во все времена, а, особенно, в нынешнее время стало просто «притчей во языцех». И речь вовсе не в умалении значения епископа, а в определении ему присущего статуса в Церкви. По поводу «суждения» о делах того или иного епископа, прежде всего нужно опираться на авторитет самой Церкви, её канонического права.

Святитель Игнатий Брянчанинов как-то заметил по этому поводу:

«Никакие земные саны, никакие высшие призвания, на­чиная с апостольского, не остались неоскверненными паде­нием человечества, а потому Православная Церковь никогда не останавливалась заменять личность недостаточную или, недостойную - другою личностью, более удовлетворитель­ною. Этой участи подвергались и патриархи, и митрополиты, и епископы, словом сказать, все чины церковной иерархии, но самое чиноположение, как установление Божие Церковью всегда свято сохранялось» (стр. 266 С.С. Т. VII. М. «Ковчег», 2005).

Только к этому необходимо добавить: если и «подвергались» извержению из сана, то так давно, что подобное ныне, практически, вышло из обихода, если не считать не так давно изверженного из сана епископа Деомида.

Что же касается «епископского произвола», за всю историю Русской Православной Церкви причины для его возникновения не только не были устранёны, а в последнее время даже закреплёны некоторыми положениями Устава РПЦ.

Так что же такое настоящая церковная власть? Каково место в ней испокон века отводилась епископу?

По этому поводу отец Сергий Булгаков пишет:

«Епископ в осуществлении своей власти действует с церковью, но не над церковью, которая есть духовный орган любви: согласие с Церковью и единение с нею составляет самое условие бытия епископа».

По учению Церкви епископская власть как бы растворяется «в единении с народом».

Руководящей нормой в данном случае является «пример иерусалимской Церкви в её отношении к апостолам, как первоепископам. Несмотря на всю полноту своей действительно сверхепископской власти, апостолы все существенные вопросы решали с народом».

И это есть непременное условие жизни Церкви, которое, не просто утрачено, а даже административными методами нынешнего церковного аппарата подавляется в некоторых епархиях просто с какою-то нехристианской жестокостью. (Конкретные примеры были приведены в статье «Кризис доверия», Литературная Россия № 18-19, 2012 г.)

Участие народа в церковной жизни подтверждается словами книги «Деяний святых апостолов»:

«Апостол Петр обращается ко всему Иерусалимскому братству (Деян. 1,15-16) для избрания 12-го апостола вместо Иуды. И тогда «поставили двоих и помолились, и сказали... и бросили о них жребий» (Деян. 1, 23, 24, 26). Как видим, во всех моментах этого избрания апостолы пребывают в единении с народом».

«То же самое происходит и при избрании семи диаконов: для этого апостолы созывают «множество учеников». И обращаются к ним с предложением. «И угодно было это предложение всему собранию... и избрали... их и поставили...», а затем рукоположили в присутствии народа, «помолившись, возложили на них руки» (Деян. 6, 3-6).

Ещё одно свидетельство:

«Община («обрезанные») обратилась с упреком к апостолу Петру о принятии необрезанных дома Корнилия, и он успокоил её своим рассказом об особом откровении, ему бывшем». То есть не сказал, как часто приходится слышать ныне, «не ваше дело, мы отделены от государства, правящему архиерею виднее», не отделался от народа отпиской, ссылаясь на некую призрачную «целесообразность», а доступно объяснил всем братьям вкупе.

А вот ещё одно свидетельство:

«Церковь Иерусалимская» посылает Варнаву в Антиохию (Деян. 11, 22).

И ещё:

Апостольский собор, на котором Павел и Варнава были приняты в Иерусалиме «церковию, апостолами и пресвитерами» и возвестили им о своей проповеди среди язычников, то «апостолы и пресвитеры» (здесь в общем смысле старейшин), собрались на соборе (15, 6). Тогда апостолы и пресвитеры вместе со всею Церковию рассудили, избрав из своей среды двух мужей, послать их в Антиохию вместе с Павлом и Варнавой, написав и вручив им следующее: «апостолы и пресвитеры и братия... мы услышали... собравшись, единодушно рассудили...», «угодно Духу Святому и нам не возлагать на вас бремени» (15,25,28).

Из этого мы ясно видим непосредственное участия в решении жизненно важных вопросов всей Церкви - апостолов, пресвитеров, прихожан.

Уже не однократно указывалось СМИ на то, что нынешний Уставе РПЦ, «написан под епископа». Обсуждение его положений не проводилось не только среди мирян, но и среди священства. Поэтому он далёк не только от канонического устроения церковного, но и от практики церковной жизни. Не выражает соборного разума всей Церкви.

«Образ первого вселенского апостольского собора даёт норму епископской власти в церковном народе и с церковным народом, - продолжает отец Сергий Булгаков. - И если исторически нам известно, что вселенские и многие поместные соборы обычно состояли преимущественно из епископов, то в этом не следует видеть новую каноническую норму, отменяющую апостольский собор и дающую власть епископскому сословию, как таковому, над церковным народом и без народа (вы только вдумайтесь в эти слова!). Этот факт надо понимать не столько как проявление власти епископа над церковью, сколько как представительство чрез епископов возглавляемых ими церквей, с которыми они пребывают в единении. И при этом является скорее вопросом факта и, так сказать, технического удобства, нежели принципа, что на соборах фактически не присутствуют «пресвитеры и братия» (миряне), бывшие на Иерусалимском соборе. Впрочем, они и фактически присутствовали, например, на Московском Всероссийском Соборе 1917 - 18 г., который состоял из епархиальных, т.е. имеющих единение с паствой, епископов, священников и мирян и в этом своём составе точнее отображал каноническую норму Иерусалимскаго собора, нежели даже соборы вселенские. Трудность прибытия на последние - по тогдашним средствам сообщения - достаточно объясняет их односторонне иерархический состав, если, впрочем, не считать, что и народ церковный там был представлен царем или его чиновниками».

И не только по этим причинам. Во времена Вселенских соборов больше половины епископата было женатым, и все до одного избраны народом. Та же участь - избрание народное - постигала и дьяконов и пресвитеров (священников).

Кто на кого больше повлиял (государство на церковь, или наоборот), но теперь в избрании кандидатов в епископы, пресвитеры и дьяконы народ не участвует, хотя по этому поводу святитель Игнатий Брянчанинов замечает: «Коренной Церковный Закон повелевает избирать Епископа для города в самом городе собором Епископов и обществом христиан города и области». И далее сетует на то, что такая практика давно вышла из обихода. Но если хорошенько вдуматься, кому же, как не священству и пастве, избирать из своей среды кандидатов в епископы?

«Разумеется, в римском католичестве присутствие одних епископов на соборе составляет уже норму, - продолжает отец Сергий Булгаков, - потому что там иерархия понимается в гораздо большей степени как власть над церковью, возглавляемая монархом-папой». Но (прошу обратить внимание!):

«Мы не знаем в истории апостольских времен ни одного факта, когда бы апостолы поступали как единоличная власть над церковью и без церкви».

Зато всем прекрасно известно, какую смуту в церковную жизнь внесла, например, декларация митрополита Сергия (Страгородского). И по этому поводу тот же отец Сергий Булгаков как-то заметил с горечью: «Ничего их (епископат) не учит, они и при новой (большевистской) власти хотят устроиться по-прежнему».

«Напротив, - продолжает он, - если мы имеем проявление личной силы апостольской, - в чудотворении, то она не связана с их преимуществами как носителей церковной власти, но принадлежит им как дар апостольского служения».

«Поэтому и теперь церковному народу принадлежит своя доля участия в избрании епископов, в чём и выражается духовное единение клира и мирян: народ принимает участие даже в рукоположении, хотя и совершаемом епископом, ибо в соответственный момент провозглашает своё аксиос» (достоин).

Это же право принадлежит народу и при избрании пресвитеров и дьяконов.

«Никто да не поставляется, - пишет папа Лев Великий, - против воли и желания народа, чтобы народ, пережив принуждение, не возненавидел и не стал презирать нежелаемого епископа».

Однако об этом теперь даже и говорить не приходится. Но какая глубокая и верная мысль! Пастырь должен быть «желаемый», а не «терпимый». И когда с телевизионного канала «Союз» один из уважаемых священнослужителей по этому поводу (нелюбимого священника) говорит: вырастите своего кандидата, - на это можно ответить, что это ещё не факт, что он будет служить в данном селе, и даже скорее всего - не будет, и тому можно привести массу примеров. Но когда тому же священнику в прямом эфире задают вопрос: почему у нас постоянно меняют священство на приходе и как нам быть, когда наших любимых пастырей переводят? Он отвечает: приезжайте к нам в Москву, у нас все сидят на своих местах. Ой ли, возразили бы мы? Но если - и так, почему бы не ввести такую практику во всей России? Или у нас только в Москве - показное царство правды и справедливости? А вообще, чтобы ввести такую практику, надо для начала избавиться от соответствующих положений Устава РПЦ, которые дают право епископам перемещать пресвитеров (священников и дьяконов) с прихода на приход. Понятно, что почтенный протоиерей на телеканале «Союз» просто отмахнулся от одной из самых болезненных и насущных проблем современной церковной жизни, ибо не в его власти решать такие вопросы. Но продолжим:

«Для того чтобы правильно понять иерархическое начало в Церкви, необходимо иметь в виду не только неотъемлемые преимущества иерархии, но и столь же неотъемлемые преимущества мирян».

Преимущества мирян? Это какие же?

«Миряне отнюдь не представляют собой лишь пассивный объект управления, с единственной обязанностью повиновения иерархии, харизматически пустое место, которое всецело заполняется иерархией. Мирянство можно рассматривать как некий священный сан, облекающий его носителей достоинством христианского звания «народа Божия, царственного священства».

«В качестве христиан, принявших крещение и дар Святого Духа в миропомазании (которое можно рассматривать и как род рукоположения в христианское звание), и миряне являются харизматиками, хотя и в ограниченном смысле, в частности, даже и в области священно и тайнодействия. Они могут, в случае нужды, совершить крещение чрез троекратное погружение во имя Святой Троицы, которое является действительным. Но и помимо этого, всякая частная молитва, которая составляет право и обязанность каждого христианина, есть также священнодействие, в котором он является священнослужителем в храме своей души, а также для своих собратий в том случае, если молитва является не единоличной, но коллективной.

Наконец, и при совершении таинств, совершаемых только священством, в частности Евхаристии, миряне имеют свою долю участия, которая внешне выражается в их ответах на молитвы и возглашения священника (то, что исполняет ныне хор, раньше пели все прихожане), внутренно же она столь значительна, что священник, строго говоря, не должен и не может совершать таинства один без народа.

Иными словами, священник совершает их вместе с народом, и миряне являются со-совершителями таинства на своем месте.

В духовном организме Церкви, по слову апостола Павла, всё совершается в единстве любви, и ни один орган не может существовать вне зависимости от другого.

И хотя в Новом Завете мы не можем найти прямого установления нашего теперешнего трёхстепенного священства в точности, т.е. в том виде, как оно установилось ещё с древнейших времен, но мы видим и здесь повсеместно начало иерархизма прежде всего в апостольстве, затем - епископстве и пресвитерстве, и в диаконстве.

Лишить себя иерархии значит обеднить, опустошить церковную жизнь, значит, в известном смысле, изгнать апостолов и самого Пославшего их из Церкви, и не может быть большего церковного бедствия и большего заблуждения, нежели то, вследствие которого в начале XVI века целые церковные общества, охватывающие целые народы, лишили себя священства и поныне остаются без таинств, без благодатных даров, в них подаваемых.

Связь же иерархии с мирянами есть не властвование, но взаимная любовь, со стороны иерархии попечительно-отеческая, со стороны паствы признательно-сыновняя.

«Пастырь добрый душу свою полагает за овцы своя», и «овцы знают его и слушаются гласа его» (Иоан. 10).

«Пастырство, - продолжает Булгаков, - связано с особой ответственностью за паству, не существующей для мирян, которые платят пастырям за это особой любовью и почитанием. И таким образом, паства, естественно, собирается около пастырей, и Церковь, естественно, слагается из общин, иерархически организованных. Иерархия есть как бы скелет в теле церковном».

«Собирается около пастырей», сразу надо заметить, но не около церковных чиновников или созданных при канцеляриях епархий бесчисленных отделов по взаимодействию с теми или иными структурами государственной власти. Отделы эти могут быть, но не как руководящие и спускающие сверху разные директивы, как теперь, а как отделы, собирающие информацию об инициативе отдельных пастырей и паствы на местах и оказывающие таким инициативам необходимую поддержку.

Теперь часто приходится слышать, что Церковь является объединяющей, скрепляющей составляющей единства государства. Но прежде, чем скреплять кого-то, она сама должна обрести единство и крепость в себе самой, а этого как раз и не наблюдается. Никакими дисциплинарными мерами и канцелярскими методами единство не организовать и не утвердить. Оно организуется и утверждается личностями, инициативой, постоянством места, в духовной свободе и в свободе действий. Личности не рождаются вдруг, для созидания личности необходимо не только время, но и соответствующие условия. Речь не о личном спасении, которое возможно и при архиерейском произволе, речь о нормальной приходской жизни, о людях, которые куда больше любой личности страдают от этого самого архиерейского произвола.

И хотя отец Сергия Булгаков уверяет, что «если в Церкви возникает явление духа и силы в лице какого-нибудь духоносного мужа, к этому пророческому служению устремляется всё церковное общество, и пастыри, и пасомые, без различия своего иерархического положения (речь о Серафиме Саровском, Иоанне Кронштадтском, Амвросии Оптинском и им подобным), - на самом деле гораздо чаще приходится видеть обратное: епископы всячески препятствуют появлению и деятельности таких духовных личностей, и даже изгоняют их из монастырей (например, Варсонофий (Плеханков), Гавриил (Зырянов), святитель Игнатий Брянчанинов, упоминаемые в книге епископа Варнавы (Беляева) «Тернистым путём к небу» мирянин Рахов, описанный нами случай в статье «Кризис доверия» (Литературная Россия» № 18-19, 2012 г.) и таких примеров тьма. И это просто какой-то гордиев узел, тщательно скрываемый от сторонних глаз церковными властями, которые через своих высокопоставленных функционеров пытаются нас уверить, что всё это происки каких-то врагов церкви.

«В Церкви, - продолжает отец Сергий, - есть пастырство и паства, следовательно, есть две части: учащая и учимая. Авторитет церковного учительства не может быть умаляем безнаказанно. Однако его наличие совсем не означает, что пастырству принадлежит вся сила учительства, а миряне вовсе лишены её, имея только одну обязанность - пассивного приятия учения.

Такое понимание, резко разделяющее церковное общество на две части - активную и пассивную, не соответствует христианству, и нужно противопоставить ему идею всеобщего священства и помазанности народа Божьего. К нему, к этому народу, ко всем верующим, ко всему христианскому люду, а не к одной только иерархии (как это обычно понимается чрезмерными иерархистами) обращены слова Господа: «шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам» (Мф.28,19-20), или: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мр.16,15). Насколько тайнодействие, которое выражалось, в частности, в низведении даров Духа Святого чрез рукоположение, составляло достояние апостолов (а после них, ими поставленной иерархии), настолько проповедание Евангелия считалось делом всякого верующего, который призывается самим Господом исповедовать (а чрез то и проповедовать) Его перед людьми; «всякого, кто исповедует Меня перед людьми, исповедую и Я пред Отцом Моим небесным» (Мф,10,32-33); «и Сын Человеческий исповедает пред ангелами Божиими» (Лк.12,8), «а кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я пред Отцом Моим небесным» (Мф.10) (Лк.12: «пред ангелами Божиими»).

И мы, действительно, видим, что проповедание Христа изначала совершается не только апостолами, но и вообще верующими, притом, не только мужчинами, но и женщинами, из которых иных Церковь ублажает как равноапостольных именно за проповедь Евангелия (св. Нина, просветительница Грузии, св. равноапостольная Мария Магдалина, св. первомученица Фекла и др.). В «Деяниях» первыми называются (как проповедники Евангелия) св. архидиакон первомученик Стефан «исполненный веры и Духа Святаго» (6,5) и диакон Филипп, который, пришедши в город Самарийский, «проповедовал им Христа» (8,5). При этом, «когда поверили Филиппу, благовествующему о Царствии Божием и о имени Господа Иисуса Христа, то крестились и мужчины и женщины» (Деян. 8,12). Прошу заметить, приняли крещение от простого диакона.

По прочтении всего вышеизложенного, само собою напрашивается следующий вопрос: каким образом исправить существующее положение?

Но если действительно свершится чудо, и мы доживём до такого времени, когда церковная иерархия, наконец, задумается над решением этих жизненно важных вопросов, предлагаю всё священство и мирян обсудить нижеследующие предложения.

Прежде, чем перейти к изложению вполне каноничных, вполне разумных предложений, надо сразу сказать, что пора перестать считать церковный народ ничего непонимающей бездушной косной массой. Уже на протяжении более двадцати лет, не переставая, огромными тиражами и во всеобъемлющем ассортименте издаётся православная духовная литература, охватывающая все сферы церковной жизни. Влившееся в начале перестройки в церковь, не имеющее дипломов об окончании семинарий священство за это время также имело стопроцентную возможность самостоятельно самообразоваться. Так что любому, хотя бы отчасти знакомому со Священным Писанием и святоотеческим учением верующему человеку, предложения эти не могут показаться странными.

И начать, на наш взгляд, надо хотя бы с того, чтобы вынести на всеобщее обсуждение, а затем и тайное голосование общеепархиальных собраний священства, клира и мирян вопрос о рукоположении в епископы наряду с монашествующим священством, священства женатого. Такое решение полностью соответствует церковным канонам.

Понятно, что сразу подымутся голоса среди части высшего епископата, но пусть клир и народ сам решит, какой епископ (женатый или неженатый) должен служить в той или иной епархии, ибо для народа и создана церковь.

Примерная процедура выбора епископа:

1. Народ совместно с клиром избирает епископа из числа священства своей епархии.

2. Кандидатов в епископы предлагают прихожане (не приходские советы, состоящие из десяти человек, а все прихожане благочиния, все, кто постоянно посещает богослужения, а такие люди у любого священника на виду). Кандидата выбирают из числа выдвинутых на это священников своего благочиния тайным голосованием после Литургии, после целовании Креста, в каждом храме отдельно. Возраст кандидатов должен быть не ниже 45-50 лет. Избираемый должен прослужить в благочинии не менее 10-15 лет (а для этого надо вернуть раскиданное ныне по той или иной епархии священство на свои места, если такие факты в каких-то епархиях имеются). Наверное, никто не будет возражать, что это возраст зрелого, житейски и духовно умудрённого пастыря. Также никто не будет спорить и с тем, что священники своего благочиния, практически, хорошо известны мирянам всего благочиния.

3. Из всех выдвинутых кандидатов выбор будущего епископа делает общеепархиальное собрание священства, клира и выбранных на местах от каждого благочиния определённое количество мирян (число священства с клиром не должны превышать число прихожан). Голосование тоже тайное.

4. Можно предложить вариант выбора епископа из числа представленных кандидатов (ибо все они достойные) путём жребия перед особо чтимой иконой или мощами святого епархии после совместной соборной молитвы того же собрания, предоставив такое право либо младенцу, либо старшему по хиротонии священнику епархии (можно - находящемуся на покое, за штатом).

5. Как быть с существующими архиереями? Если они устраивают паству - пусть служат, но не до 70 лет, как определено в нынешнем Уставе РПЦ, а пока есть силы. Если на престарелого епископа изливается любовь народная, зачем отправлять его на покой?

6. Устраивает или не устраивает архиерей паству можно проверить путём того же общеепархиального собрания путём тайного голосования.

Думается, многие согласятся, что такая каноническая форма избрания епископов решит, практически, все существующие проблемы. Успокоит паству, даст уверенность священству.

Для контроля над епископами, если они от высоты положения вдруг начнут «бронзоветь» (что мало вероятно), можно предложить следующее.

Если нет нареканий и неудовольствий в сторону правящего архиерея, то и вопроса о правильности его деятельности нечего и подымать. Если же такие свидетельства (письменные жалобы) будут поступать в Патриархию, можно проводить те же общеепархиальные собрания, где путём тайного голосования клир и народ мог бы выразить своё отношение к деятельности правящего архиерея.

И последнее.

Вопреки воле народа и желания самого священника (если только нет канонических нарушений), никого ради закреплённой в нынешнем Уставе РПЦ пресловутой «целесообразности» никуда не переводить. В том числе и епископов.

Протоиерей Владимир Чугунов, Городецкая и Ветлужская епархия